От социальной амёбы к социальным сетям
Сайт Сибирского отделения РАН COPAH.info 22 января 2014 г.
Газета "Наука в Сибири" №12-13 (2947-2948) от 3 апреля 2014 г.
Часть 2. Лапы становятся руками
На каком этапе эволюции её можно считать ведущей к появлению человека? Что принципиально отделило предков Homo sapiens от животных? Об этом с нашим корреспондентом беседует ведущий научный сотрудник лаборатории молекулярной генетики Института молекулярной и клеточной биологии СО РАН доктор биологических наук профессор Николай Николаевич Колесников.
В прошлый раз мы остановились на том, что человека сделал человеком секс. Сразу поясню: речь идёт о термине sex for food, принятом в биологических науках. Он описывает ситуацию, типичную для многих существ, не исключая и человека, когда самец за пищу, защиту и другие блага получает от самки спаривание. Я занимался половыми хромосомами и старался понять, насколько генетические различия отражаются на сексуальном поведении живых существ, к каким последствиям приводят. Половой отбор во всех его аспектах — гигантская область для исследований, его роль в процессах эволюции ещё далеко не полностью осознана и оценена.
Но давайте сделаем небольшой экскурс в прошлое. 6 миллионов лет тому назад произошло разделение двух ветвей эволюции приматов: одна привела к современным шимпанзе (с которыми у нас генетически почти нет различий), а другая протянулась к гоминидам и предковым видам Homo. Особое место в их ряду занимает ардипитек (Арди, Ardipithecus ramidus): статья в Science о нём называлась "Новый свет на происхождение человека". Двадцатилетние исследования интернациональной команды, нашедшей фрагменты черепа и скелета Арди в Эфиопии, к северо-востоку от Аддис-Абебы, "отодвинули" на рубеж 4.4 миллиона лет тому назад прямохождение и ряд других поведенческих черт, свойственных предкам человека.
Установлено: у Арди был разнообразный рацион, и животный, и растительный. На снимках хорошо видно, что клыки ардипитека больше человеческих, но зато существенно меньше обезьяньих. Клыки приматов — показатель агрессивности, причём не столько охотничьей, сколько внутривидовой. Не только у них, но и у многих других млекопитающих оскал — это мощное психологическое оружие. Тому же медведю или волку достаточно показать зубы, чтобы обратить в бегство самца-конкурента, не говоря уже о человеке… Так вот, клыки Арди красноречиво говорят о том, что эволюция пошла по пути снижения агрессивности. В целом это движение напоминает процесс доместикации, который был реконструирован в Институте цитологии и генетики СО РАН под руководством академика Дмитрия Константиновича Беляева (мне посчастливилось работать с ним 5 лет). Как известно, эксперименты шли на лисицах, среди которых отбирались наиболее дружелюбные особи. Даже на коротком отрезке времени учёные отмечали изменения на генетическом уровне. ДэКа, как звали академика, на практике показал результативность дестабилизирующего отбора. В одном из разговоров он признался, что мечтает поставить столь же обстоятельный эксперимент на шимпанзе… Если экстраполировать подобный процесс на сотни тысяч лет, то очевидно, что "большой скачок" к человечеству, которым стал ардипитек, связан с последовательным снижением агрессивности. Этот показатель и был решающим фактором полового отбора.
Теперь вернёмся к теме sex for food. Длиннорукие и длиннопалые (в сравнении с нами) ардипитеки "жили двойной жизнью", и на деревьях, и на земной поверхности. При этом их анатомия бесспорно указывает на прямохождение: с чем же оно тогда связано? Теперь не выдерживает никакой критики версия о "позе дозорного", встающего в саванне на задние лапы, чтобы лучше осмотреться. Арди обитал в лесистой местности, и для обзора ему было проще залезть на дерево. Разгадка видится иной. Передние лапы начали становиться руками, когда понадобились для транспортировки еды, которую не утащишь в зубах. Это как раз то, чем питался ардиптиек: мелкие животные, птицы, моллюски, плоды, побеги, корни, орехи… А в каком случае пища не употребляется на месте добычи, а транспортируется? Фактически в одном — чтобы кормить самку с детенышами, не способных на самостоятельный промысел.
Такое поведение свойственно видам, в процессе эволюции избравшим так называемую "регенеративную стратегию K" — максимизированную заботу о немногочисленном потомстве — а не "стратегию R", нацеленную на количество приплода и его частоту. Между строк нельзя не заметить, что эти стратегии могут сосуществовать и в рамках одного вида, в том числе, увы, и Homo sapiens: "бабы новых нарожают". Но в целом, на магистральных путях эволюции более эффективной показывала себя "стратегия K": потомство, в прямом смысле вскормленное и воспитанное, вырастало более приспособленным и более развитым генетически. Соответственно, генезис прямохождения и использования рук теперь выглядит не по Фридриху Энгельсу (длительные миграции по открытой местности и изготовление орудий труда), а как новые инструменты реализации "стратегии К".
Ещё одно важное замечание. Регенеративная "стратегия K" — это почти всегда моногамия, редчайшие исключения (в том числе и в человеческих культурах) или недолговечны, или точечны, или ведут в тупик. То есть подтверждают правило. Если потомство малочисленно, то вскармливающий и оберегающий его самец должен быть уверен в том, что не старается для чужих отпрысков. Это не ревность и вообще не эмоции, а обусловленная генами экономия ресурса, свойственная всем живым существам. Самка при этом всё же нацелена на секс с несколькими самцами, что тоже предопределено генетически и тоже связано с "ресурсосбережением". Женской особи важно, чтобы на случай утраты постоянного партнёра у неё был в запасе другой потенциальный кормилец и защитник потомства. Это свойственно и тем видам, с которых люди хотели бы брать пример "верности до гроба": полёвкам, неразлучникам, лебедям и полярным гусям.
Кстати, понятия "самца" и "самки" не в биологическом, а в социальном плане можно считать условными, поскольку у некоторых видов налицо смена ролей: самки добывают пищу, а самцы пестуют потомство (у жаб-повитух они проявляют фантастические образцы родительской заботы). Но важно то, что право выбора сексуального партнёра всегда за тем полом, который обеспечивает сохранность приплода. Не важно, победитель (ница) это брачного турнира или обладатель (ница) более яркой внешности — выбор остается за тем (той), кто будет отвечать за новые поколения, за сохранение популяции. И значение "революции Арди" заключается и в том, что налицо смена "избирательной политики" самок, в течение множества поколений предпочитавших наименее агрессивных партнёров.
Заметим, что ни "стратегия К", ни сценарий sex for food не являются уникальными прерогативами человека. Эти модели поведения наблюдаются и у птиц, и даже у рыб, не говоря уже о млекопитающих. Но процессы эволюции привели к появлению приматов, видовое развитие которых влекло постепенное увеличение головного мозга и усиление его функций. И на рубеже 4,4 миллиона лет тому назад произошел своего рода "большой скачок". Репродуктивная стратегия вкупе с моногамией и последовательным, из поколения в поколение, выбором наименее агрессивных партнёров привела к появлению двух принципиально новых явлений — прямохождения и использования рук. Дополнительным фактором эволюции стоит отметить последовательное увеличение ювенильной стадии жизни, то есть до половой зрелости. Если у шимпанзе это 3-5 лет, то у человека минимум 10-12. У предковых видов, надо полагать, срок созревания был где-то посередине. Соответственно, возрастает ценность каждой особи для сохранения популяции и всего вида, что влечёт укрепление "стратегии К" и моногамии. Генетические изменения играют в этом колоссальную роль. Несколько серьезных работ на эту тему были посвящены сравнительному исследованию геномов человека и шимпанзе, причем предметом интереса были не общие последовательности ДНК, а специфичные для каждого вида. У человека, в сравнении с шимпанзе, исчезло два регуляторных участка: один из них воздействовал на ген, ограничивающий рост клеток головного мозга, а другой был связан с границами изменчивости репродуктивных органов. Таким образом, именно на тонком уровне молекулярного контроля за геномом был дан "зеленый свет" двум важнейшим факторам эволюционного движения приматов в сторону Homo sapiens, и картина этим не ограничивается.
Тем не менее, общефилософский вопрос "когда человек стал человеком" всё равно остаётся без ответа. Хотя бы потому, что у разных научных сфер разные парадигмы. Одни шутливо делят науки на "естественные и противоестественные", другие — на "общественные и антиобщественные". С общебиологических позиций важна та "точка невозврата", с которой пошло эволюционное движение непосредственно в сторону Homo, поскольку все его предковые виды (включая якобы "тупиковые") оставили свой след в геноме современного человека. Соответственно, таким порогом можно обозначить Ardipithecus ramidus. С точки же зрения гуманитарных наук важен рубеж, на котором появляются атрибуты цивилизации: орудия и ремёсла, социальные отношения, миропонимание (пусть и в виде простейших верований). В такой парадигме отсчет следует вести с Homo erectus либо далее появившихся неандертальца и денисовца. Хотя второй подход представляется более зыбким, релятивистским: на любой стадии развития человечества можно найти нечто не соответствующее тем или иным критериям. У тех же денисовцев был огонь, каменные орудия, украшения, одежда… Но не было и намёка на facebook.
Подготовил: Андрей Соболевский